Что я знаю об этой войне? Да практически ничего. Даты и события, названия битв и боев смешались в моей голове в красочный калейдоскоп. Я могу разделить стороны на наших и ненаших, а даты – на Вторую Мировую и Великую Отечественную. Но это всё не даст мне знаний о войне. Война – это не список командующих армиями, не перечень фронтов, не отданные на растерзание патриотствующим георгиевские ленточки.
Я ничего не знаю о войне, и мне кажется, что это – величайшее из благ. Ничего не знать о войне, не представлять, что это такое, относиться к ней настороженно и немножечко невсерьез. Просто заучить, как аксиому, что война – это плохо, страшно и никому не нужно. Превратить День Победы в парад военной техники (блестящей, нарядной, как игрушечной) и культурно-массовые гуляния, и забывать, забывать.
Забывать – и никогда не смотреть в плачущие глаза ветеранов, вспоминающих свой полк, не читать письма с фронта, не вспоминать рассказов бабушки об эвакуации, о пайках хлеба, бомбежках и о том, как через много лет после войны дедушка заходился криком в ночи, мучимый этой войной, а однажды даже ударил будившую его бабушку во сне, приняв за врага.
И никогда не лежать, глядя перед сном в потолок и отчетливо представляя, как ночь наполнится шумом, и потолок вдруг пойдет трещинами и обвалится на тебя. Почему-то ребенком я очень боялась войны и перед сном часто представляла её начало именно так. И повзрослев, я по-прежнему боюсь. И, накрываясь трофейным шерстяным одеялом, привезенным дедушкой из Германии, молю про себя «лишь бы не было войны». Ни на моем веку, ни на веку моих детей и внуков.
Пусть они изучают войну в школах по безликим учебникам, пусть уже не видят вживую ветеранов, пусть хранят память, но забывают за символикой и атрибутами выжженное нутро войны. Пусть забываются причины, по которым так страшна война, но до автоматизма, до безусловных рефлексов выработается неприятие войны. До полного её, войны, отторжения.
21:09
к сожалению, чем больше юбилеев победы мы празднуем, тем все более безликим становится этот праздник. люди, не прошедшие через ужасы войны, могут, как националисты во Львове, поднять руку на ветеранов, считая, что благодарить их не за что